О ЮНОЙ ПОЭТЕССЕ НИКЕ ТУРБИНОЙ
 
Не победила – пала,
просто, как лист уставший.
До осени ей немало
плыть оставалось. Старше
быть бы ей и счастливей –
всё бы не так сложилось:
слушала б в осень ливни,
почитая за божью милость,
переводя их гимны
на детский язык – понятный,
давая каждому имя...
Откуда берутся пятна
на слове, на старой дружбе –
едва заметная малость,
но словно ржавчины струпья...
Не выдержала – сломалась.
А было другое время,
и радости звонкий холод –
хотелось и петь, и грезить.
Куда оно всё уходит –
мудрости нашей глуби,
чувства большого роста?..
Маленьких все любят –
почему же не любят взрослых?

ПАМЯТИ НЭТЫ

Умерло дитятко, словно растаяло –
голос истёк.
Гордые лебеди белыми стаями
мчат на восток.
Белые лебеди, души невинные,
мчатся, трубя.
Дитятко милое, как же отныне нам
жить без тебя?
Кто нас разбудит под звёздами синими
в тихой ночи,
шею охватит ручонками сильными,
скажет: «Молчи.
Мы неразлучные, мы не расстанемся», -
болью в висок...
Лебеди белые гордыми стаями
мчат на восток.

ЯБЛОКО

Нашёл яблоко, лежавшее на песке,
красное и круглое,
как солнце на закате,
повисшее у горизонта на пояске.
Странное яблоко -
то ли загадка, то ли заклятье.
Кто-то уронил, а я поднял,
гуляя с ребёнком в воскресенье, -
заметил яблоко боковым зреньем .
Обрадовался - ничего не понял:
вдруг у малышки испортилось настроенье -
закапризничала : " Мама , мама !"...
Видно, опасно пользоваться
боковым зреньем -
всегда надёжнее смотреть прямо .
И быть осторожным с яблоком красным -
не искать для себя дилеммы:
у Евы с яблоком были проблемы,
в нём причины войны Троянской...
Всё бы помнить.
Что было в прошлом,
всегда теряется, как в тумане.
Другим советовать так просто.
Да и яблоко манит, манит.

ДОМ В БРАУНАУ

В доме, где родился А. Шикельгрубер,
парадная дверь закрыта.
Никто о нём не знает в округе –
память в землю зарыта.
Если во двор проскользнуть тенью,
узнаешь у фрау строгой,
что здесь особое заведенье
для детей, меченных Богом,
чьи души, как инородное тело
для жизни невечной, бренной, -
небу мудрому не хотелось
снять с них земное бремя.
В комнате, вытянутой странно,
где солнца и песен нету,
они собираются ранней ранью,
дети иной планеты.
У каждого своё привычное место,
свой персональный лобзик.
Но цветов и зверюшек вместо,
старательно сморщив лобик,
выпиливают, напрягая нервы
(им далеко видно),
из довоенной чёрной фанеры
звёзды царя Давида.
Звёзды потом собирает фрау,
и продаёт туристам,
приезжающим в Браунау,
с известною долей риска
быть непонятыми. Зимой и летом
добираются. Поклониться, что ли?..
А фюрер, увезенный ещё двухлетним,
не бывал в этом доме боле.
 
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
(библейский сюжет)
 
Он долго их вёл, Авраам,
покуда вокруг не темнело,
и тени ползли по горам,
врачуя уставшее тело.
За сорок кочующих лет
он выучил землю на память,
и знал, как устроить ночлег,
и как не замёрзнуть ночами.
Он шёл молчаливо туда,
где ложе для жертвы белело –
и место нашёл без труда.
Но сердце, как рана, болело.
Он знал: ни ошибки, ни зла
в решении Бога, ни мести…
Оставя их скарб и осла,
к вершине, в указанном месте,
он вышел – безмолвье, конец.
Дрова на плечах у ребёнка.
Ицхак огляделся: «Отец,
но где же наш агнец?- так звонко
спросил, засмеясь. - Небесам
пора собираться на ужин».
«Бог, думаю, выберет сам.
Он ведает, кто ему нужен», -
ответил, белея, как мел...
Не мог он дитя обезглавить –
хоть помнил, что Бог наш лукавить,
по сути своей, не умел.
 
* * *
Мудрец трёхлетний,
строго брови сдвинув,
следит за пилотажем стрекозы.
Две скромницы-капустницы,
застынув,
качаются на лезвии лозы...
Что он поймёт
в скольженьи крыльев резвых,
прозрачных,
словно майский окоём?..
Вся жизнь – движенье,
как по краю лезвий.
Жаль, рано мы
об этом узнаём.
 
ПЕДАГОГИКА
 
Ребёнка нужно ласкать,
ребёнка нужно хвалить,
показывать мир живой,
снимая ретушь и грим.
Ребёнка нужно жалеть
(синоним слова «любить»),
растить его самому –
не доверять другим.
 
Нужно на руки брать –
а говорить всерьёз,
песни негромко петь
из детских своих лет.
Время не торопить:
«Скорее бы рос и рос».
Первым словам учить,
в которых дождь и рассвет.
С ребёнком нужно играть
в прообразы взрослых игр,
чтоб смог он потом, потом
жизни смотреть в глаза,
и много ему читать
избранного из книг,
в которых добро творит,
и, странно, сильнее зла.