мозаика
Мозаика. Или хрень, которую, я пишу с 22-ух лет. Эти заметочки – это мусорное ведро, в которое вместе с гниющими помидорами, червивыми яблоками, и пакетами с блевотиной, случайно попали весьма не хуевые колбасные обрезки. И когда, нажравшись деликатесов, ты пожелаешь чего-то попроще, поройся здесь, может, что-то из этого гавна тебя порадует.
Они живут не с нами, они живут среди птиц, самые чистые мысли даны не нам, а кому-то. … В воздухе витали разные запахи: кофе, сигарет, вареных овощей, селедки. Запахи мешались со звуками и заполняли мою голову, порождая
чудовищную боль, мысли ускользали прочь, для них не было места. Пятый день я был совершенно один в чужом городе,
без друзей, родных и просто знакомых, но мне не было страшно, наоборот я привыкал к этому, и это мне даже нравилось. Я боялся впускать людей в себя, боялся чужих и близких, боялся всего связанного с людьми. Я жил в гостинице, у меня хватало денег на это одиночество, у меня появились силы на это. Люди вызывали у меня отвращение. Сотню раз я задумывался над тем, для чего я существую среди них и что значат они в моей жизни, сотню раз я не находил ответа. Каждый день мне приходилось встречаться с ними, разговаривать, улыбаться им. Со временем это стало мне надоедать, даже больше они стали вызывать у меня отвращение, я понимал, что это ненормально, что необходимо бороться с этим. И вот я решил уехать из родного города, я знаю, что общаться, конечно, придется, но это совсем не то общение, что "взвесьте полкило колбасы", это не "доброе утро Мария Семеновна". Отныне я никому ничего не должен, я свободен, я могу быть наедине с собой столько, сколько захочу. Я шел по улицам, и сухая осенняя листва целовала мои щеки, я желал стать птицей, в тот момент мне хотелось взлететь и смотреть на мир, наш, откуда-то, сверху. В эти минуты я был по настоящему счастлив, мне не хватало только крыльев, но что–то подобное им уже выросло у меня в душе. Это, что-то было тем, что освободило меня от обязанностей. От боли, от долга, от жестокости, от необходимости слышать чужие разговоры, доводы, сомнения, приказания, поручения. Меня никто не знал, следовательно, никто и не разговаривал со мной. Все попытки заговорить со мной я сводил "на нет". Я знал, я точно знал, если я заговорю с ними, то повторится то же самое, а это для меня самое страшное, они лишат меня свободы, одна необходимость отвечать им - выводила меня из себя, раздражала, делала меня слабым…. Я не мог допустить этого, если это произойдет, то все к чему я усиленно стремлюсь, рухнет. МОИ ПОПЫТКИ ОБРЕСТИ СЕБЯ, НАЙТИ СЕБЯ, БУДУТ ПРОВАЛЕНЫ, Я БУДУ УБИТ ОБЩЕСТВОМ, НАВЯЗАННЫМ ИМ ОБЩЕНИЕМ, ЛЮДИ, САМИ ТОГО НЕ ПОНИМАЯ, ПОГУБЯТ МЕНЯ. НЕТ, Я НЕ ХОТЕЛ ЭТОГО …. У меня были надежды на то, что я смогу полюбить людей, вновь быть счастливыми с ними, как когда-то. Для этого мне и нужно было одиночество.
Итак, я один, я получил то, что мне было необходимо я один, один, а был ли я с ними? Меня мучил этот вопрос, да, наверное, был, но они никогда не были со мной… в этом, и заключалась трагедия…
Мое одиночество - моя победа, мне ничего не жалко, и никого, я становился зверем долгие годы. Я ненавидел их, за то, что они навязывали мне свои правила, свои стандарты, свои представления о красоте и искусстве. Люди всегда прекрасны, когда знаешь их полчаса, или час, но не больше. Мило улыбаясь в первые минуты общения, они делают вид, что понимают тебя, что, слушают, что ты им интересен, после они начинают показывать свои когти они пытаются взять тебя в плен, подчинить, парализовать твою волю, они ломают…, их разум бессилен, перед желанием править и подчиняться". Люди это, что-то подобное банке с соком, когда сок выпит, банка уже неинтересна, разве какому-то затейнику, который сделает из нее дурацкое приспособление, для карандашей, например, или еще что-то в этом роде…
ЭТО БЫЛА ПРЕЛЮДИЯ, ПРЕЛЮДИЯ ЧЬЕЙ- то жизни может ты, скажешь, чьей? скажи мне, как ты решил эту проблему? напился, накурился, или кольнулся? ты не оригинален дружок, ты скорее туп. Людей было много всегда, много они пришли из ниоткуда. Ха, я всегда был свободнее их, интересно, а ты свободен?
Нас было двое. Мы много говорили, но ни один не слушал другого, так всегда. Да, это невыносимо, но это реальность... ты еще не устал читать, хочу посмотреть в твои глаза, хочу добраться до души, найти там хоть каплю чего-то выше и больше чем, но ... тебе ведь тоже все по ..., да, дружок, но я благодарю тебя уже за то, что ты сейчас со мной...
Дома было холодно, я уже давно привык к этому холоду, и, обычно не замечал его, но сегодня он обнял меня с порога. Я понимаю, что-то не ладно, но где? где? я стоял на пороге квартиры и думал о холоде... будь ты хоть тысячу раз образован, ты не сможешь объяснить мне причину этого холода.
Может, потому что, у моей подруги:
запоганенное детство, испохабленное детство,
мне б скакалочку и прыгать, мне бы ...
поздно не желаю, поцелуи суки-мамы, перегаром,
снова дышат, и на небе не услышат, мне бы... поздно, не желаю,
ты захарканная юность, ты затравленное детство,
сколько нас таких, осталось, сколько в детство не вернулось? сколько? сколько?
не желаю...
ты смакуешь вино в кабаках, а ее бьет сумасшедший отчим, "мама, мама, мама!" может ты, наконец, услышишь ее крики. Прости, нас господи, за все, прости...
так о чем я? ты винишь меня в том, что в моих мыслях нет единого целого, дружок, когда ты пьешь водку и заводишь умные разговоры с друзьями, в них есть логика, вы вообще слышите друг друга?
Как тебе вообще, живется, дружище? в этом мире столько боли, что хотелось бы узнать, а что ты сделал, чтоб ее стало меньше? может, ты кормишь бродячих собак, помогаешь детям, у которых нет родителей, или делаешь каждую зиму кормушки для птиц? или у тебя слишком много важных дел, других дел, что тебе пиздец, как некогда. Ты не замечал, что жизнь проходит мимо, и что чем больше ты трясешься за свою задницу, тем меньше в тебе души, тем меньше ты человек? Скажи, когда ты был по настоящему счастлив, просто, как в детстве беззаботно счастлив?
Когда-то, ты улыбался беззубым ртом младенца, и все были спокойны. Нынче, все, совсем по другому, ты тратишь жизнь: на перебранки с женой, или мужем, извини, я не в курсе какого ты пола, подзатыльники ребенку, на обсуждение знакомых, желтую прессу, или, наоборот, на изучение высокой литературы, или искусства, а может, занимаешься химией, или биологией, или какой, другой наукой. Один хрен, истина где-то в ином месте, хотя для того, чтобы докопаться до истины, люди уже вскрыли брюхо планете. И как стервятники делят падаль, они вовсю, занимаются дележом ее внутренностей. И наук становится все больше, а люди все тупее. Науки, как костыли, интересные науки, как выжить в загаженном человеком мире – это наука экология, она спасет наш общий дом. Наука психология не даст тебе сдохнуть от одиночества, она научит тебя улыбаться, даже когда захочешь волком взвыть, хорош костыль. Мы всем миром дружно стоим на костылях, мы, блять, сначала все загавнили, испохабили, а теперь занялись науками, науками о науках. И встав на эти ебучие костыли, мы успеваем ими пиздить друг друга по башке, и почкам.
Они живут не с нами, они живут среди птиц, самые чистые мысли даны не нам, а кому-то. … В воздухе витали разные запахи: кофе, сигарет, вареных овощей, селедки. Запахи мешались со звуками и заполняли мою голову, порождая
чудовищную боль, мысли ускользали прочь, для них не было места. Пятый день я был совершенно один в чужом городе,
без друзей, родных и просто знакомых, но мне не было страшно, наоборот я привыкал к этому, и это мне даже нравилось. Я боялся впускать людей в себя, боялся чужих и близких, боялся всего связанного с людьми. Я жил в гостинице, у меня хватало денег на это одиночество, у меня появились силы на это. Люди вызывали у меня отвращение. Сотню раз я задумывался над тем, для чего я существую среди них и что значат они в моей жизни, сотню раз я не находил ответа. Каждый день мне приходилось встречаться с ними, разговаривать, улыбаться им. Со временем это стало мне надоедать, даже больше они стали вызывать у меня отвращение, я понимал, что это ненормально, что необходимо бороться с этим. И вот я решил уехать из родного города, я знаю, что общаться, конечно, придется, но это совсем не то общение, что "взвесьте полкило колбасы", это не "доброе утро Мария Семеновна". Отныне я никому ничего не должен, я свободен, я могу быть наедине с собой столько, сколько захочу. Я шел по улицам, и сухая осенняя листва целовала мои щеки, я желал стать птицей, в тот момент мне хотелось взлететь и смотреть на мир, наш, откуда-то, сверху. В эти минуты я был по настоящему счастлив, мне не хватало только крыльев, но что–то подобное им уже выросло у меня в душе. Это, что-то было тем, что освободило меня от обязанностей. От боли, от долга, от жестокости, от необходимости слышать чужие разговоры, доводы, сомнения, приказания, поручения. Меня никто не знал, следовательно, никто и не разговаривал со мной. Все попытки заговорить со мной я сводил "на нет". Я знал, я точно знал, если я заговорю с ними, то повторится то же самое, а это для меня самое страшное, они лишат меня свободы, одна необходимость отвечать им - выводила меня из себя, раздражала, делала меня слабым…. Я не мог допустить этого, если это произойдет, то все к чему я усиленно стремлюсь, рухнет. МОИ ПОПЫТКИ ОБРЕСТИ СЕБЯ, НАЙТИ СЕБЯ, БУДУТ ПРОВАЛЕНЫ, Я БУДУ УБИТ ОБЩЕСТВОМ, НАВЯЗАННЫМ ИМ ОБЩЕНИЕМ, ЛЮДИ, САМИ ТОГО НЕ ПОНИМАЯ, ПОГУБЯТ МЕНЯ. НЕТ, Я НЕ ХОТЕЛ ЭТОГО …. У меня были надежды на то, что я смогу полюбить людей, вновь быть счастливыми с ними, как когда-то. Для этого мне и нужно было одиночество.
Итак, я один, я получил то, что мне было необходимо я один, один, а был ли я с ними? Меня мучил этот вопрос, да, наверное, был, но они никогда не были со мной… в этом, и заключалась трагедия…
Мое одиночество - моя победа, мне ничего не жалко, и никого, я становился зверем долгие годы. Я ненавидел их, за то, что они навязывали мне свои правила, свои стандарты, свои представления о красоте и искусстве. Люди всегда прекрасны, когда знаешь их полчаса, или час, но не больше. Мило улыбаясь в первые минуты общения, они делают вид, что понимают тебя, что, слушают, что ты им интересен, после они начинают показывать свои когти они пытаются взять тебя в плен, подчинить, парализовать твою волю, они ломают…, их разум бессилен, перед желанием править и подчиняться". Люди это, что-то подобное банке с соком, когда сок выпит, банка уже неинтересна, разве какому-то затейнику, который сделает из нее дурацкое приспособление, для карандашей, например, или еще что-то в этом роде…
ЭТО БЫЛА ПРЕЛЮДИЯ, ПРЕЛЮДИЯ ЧЬЕЙ- то жизни может ты, скажешь, чьей? скажи мне, как ты решил эту проблему? напился, накурился, или кольнулся? ты не оригинален дружок, ты скорее туп. Людей было много всегда, много они пришли из ниоткуда. Ха, я всегда был свободнее их, интересно, а ты свободен?
Нас было двое. Мы много говорили, но ни один не слушал другого, так всегда. Да, это невыносимо, но это реальность... ты еще не устал читать, хочу посмотреть в твои глаза, хочу добраться до души, найти там хоть каплю чего-то выше и больше чем, но ... тебе ведь тоже все по ..., да, дружок, но я благодарю тебя уже за то, что ты сейчас со мной...
Дома было холодно, я уже давно привык к этому холоду, и, обычно не замечал его, но сегодня он обнял меня с порога. Я понимаю, что-то не ладно, но где? где? я стоял на пороге квартиры и думал о холоде... будь ты хоть тысячу раз образован, ты не сможешь объяснить мне причину этого холода.
Может, потому что, у моей подруги:
запоганенное детство, испохабленное детство,
мне б скакалочку и прыгать, мне бы ...
поздно не желаю, поцелуи суки-мамы, перегаром,
снова дышат, и на небе не услышат, мне бы... поздно, не желаю,
ты захарканная юность, ты затравленное детство,
сколько нас таких, осталось, сколько в детство не вернулось? сколько? сколько?
не желаю...
ты смакуешь вино в кабаках, а ее бьет сумасшедший отчим, "мама, мама, мама!" может ты, наконец, услышишь ее крики. Прости, нас господи, за все, прости...
так о чем я? ты винишь меня в том, что в моих мыслях нет единого целого, дружок, когда ты пьешь водку и заводишь умные разговоры с друзьями, в них есть логика, вы вообще слышите друг друга?
Как тебе вообще, живется, дружище? в этом мире столько боли, что хотелось бы узнать, а что ты сделал, чтоб ее стало меньше? может, ты кормишь бродячих собак, помогаешь детям, у которых нет родителей, или делаешь каждую зиму кормушки для птиц? или у тебя слишком много важных дел, других дел, что тебе пиздец, как некогда. Ты не замечал, что жизнь проходит мимо, и что чем больше ты трясешься за свою задницу, тем меньше в тебе души, тем меньше ты человек? Скажи, когда ты был по настоящему счастлив, просто, как в детстве беззаботно счастлив?
Когда-то, ты улыбался беззубым ртом младенца, и все были спокойны. Нынче, все, совсем по другому, ты тратишь жизнь: на перебранки с женой, или мужем, извини, я не в курсе какого ты пола, подзатыльники ребенку, на обсуждение знакомых, желтую прессу, или, наоборот, на изучение высокой литературы, или искусства, а может, занимаешься химией, или биологией, или какой, другой наукой. Один хрен, истина где-то в ином месте, хотя для того, чтобы докопаться до истины, люди уже вскрыли брюхо планете. И как стервятники делят падаль, они вовсю, занимаются дележом ее внутренностей. И наук становится все больше, а люди все тупее. Науки, как костыли, интересные науки, как выжить в загаженном человеком мире – это наука экология, она спасет наш общий дом. Наука психология не даст тебе сдохнуть от одиночества, она научит тебя улыбаться, даже когда захочешь волком взвыть, хорош костыль. Мы всем миром дружно стоим на костылях, мы, блять, сначала все загавнили, испохабили, а теперь занялись науками, науками о науках. И встав на эти ебучие костыли, мы успеваем ими пиздить друг друга по башке, и почкам.