Золотые рассветные лучи как ленты вплетались в русые косы Лады. Ветер слегка трепал расшитый красными и черными нитями подол белого сарафана, вышитый длинный пояс, льняные рукава исподней рубахи. Лада стояла на пригорке у реки и смотрелась в небо. Весна выпустила белые пушистые облачка, щедро рассыпала росы на травы и цветы, будила сердца людей от зимнего сна. «Облаков немного, значит в мире все спокойно», - гадала по небу Лада. Она подняла руку и поправила волосы. На запястье тихо ударились друг о друга деревянные браслеты - искусно вырезанные цветы из березы, любимого её дерева. На её поясе и шее были бусы и обереги: лошадка, ключи, птица, маленькая ложка, символы солнца. Всё это были подарки её мужа, Ждана. Два года назад её неожиданно для семьи сосватал красивый и крепкий парень из соседней деревни, лучший резчик по дереву в своих краях.
Вспорхнула из камышей птица. Лада зачерпнула воды ведром и поспешила домой.
Начинаясь на макушке крутого холма, вниз, к реке, сбегала деревенька, вилась улицами из деревянных домов и плетеных оград. Повсюду пышным цветом душистые яблони. В каком-то дворе девушки пряли пряжу и пели песню про Змея, что прилетал некогда в сад лунной ночью. Рядом с ними грелась на солнце у плетня собака. Ещё молодой плющ свешивался над пёсьим ухом. Кое-где бегали куры, кричал заливистый петух с рыжей шеей и чёрным хвостом. Сбежав вниз, улицы замирали, несмело подступали к реке. А на медленной воде плавали две лодки, огибая камыши.
Дом Лады и Ждана был на самой вершине холма. Квадратный двор белой стеной окружали яблони и груши. За домом был устроен огород, а перед домом, по желанию хозяев, росли полевые цветы, васильки. Прямая узкая дорожка от калитки ложилась к крыльцу. А весь дом, было украшен деревянным кружевом: цветы, ржаные колосья, птицы сплетались в резные узоры и покрывали ставни окон, свисали с края крыши и тянулись по перилам крыльца.
Лада открыла калитку и увидела, что её муж сидит у дома на скамейке. Вокруг него, в молодой зелени травы, лежали деревянные стружки. Ждан вырезал из толстой дубовой ветки коня - подарок сыну друга.
Вот таким вечно что-то вырезающим из дерева, представлялся Ждан сельчанам, когда они думали о нём. Правда, у Лада представляла его иначе.
В каждом доме был плуг, лавка, сундук или посуда, которую сделал Ждан. Его сильные руки были со шрамами – умение далось не сразу.
Вошла жена, муж отряхнул тёмно-русые волосы и спросил:
- Что скажешь сегодня о небе?
- Облаков не много, и они беленькие. Значит в мире всё спокойно.
Ждан знал, что предсказания жены всегда правдивы. Но он никогда не замечал, что бы она колдовала, или гадала как - то ещё.
Лада зашла в дом и стала печь хлеб.
Сняв последнюю стружку с игрушки, Ждан положил её в поясную сумку, на которой Лада вышила защитные знаки, и вышел за ограду. Вскоре он сидел у очага в доме Доброгоста, своего друга, и беседовал с ним. Годовалый сынишка, сидя на руках у матери, по имени Ягода, с любопытством вертел подаренного конька.
- Когда же я вот также подарю что-нибудь твоему сыну? – с улыбкой, спрашивал Доброгост.
- Как Бог даст, думаю, что скоро.
Они поговорили ещё. Ждан встал, и уже собрался уходить, как его остановила Ягода. Пышнотелая, с красными щеками, она походила на спелую малину.
- Вот, возьми пирог. Ладу от нас угостишь.
Ждан взял пышный каравай и пошел домой. Как только дорожка стала подниматься в гору, на пути оказался старик. Его длинные белые нечесаные волосы свисали, чуть ли не до земли. Одет он был в когда-то зеленое, теперь выгоревшее до белизны платье. Казалось, что солнце выжгло и цвет его глаз. Тени врезными черточками лежали в морщинах загрубелой кожи. В руках старик держал посох. Вершина была не то в виде головы какого-то дивного животного, не то виде руки, пальцы которой были сложены щепотью.
- Откуда вы? – спросил Ждан.
- Погорелец я, - отвечал старик, - один скитаюсь.
- Тогда возьми, - сказал Ждан и отломил половину пирога.
Вдруг залаял пёс, Ждан отвернулся, а когда повернулся, погорельца уже не было рядом. «Привиделось что ли?», - подумал он. Посмотрел на хлеб – он был разломлен, второй половины нигде не валялось. Вернувшись домой, Ждан рассказал о старике Ладе.
- Перун или волчий пастух это был, - сказала, задумавшись, жена, - ждать чего-то. Но может всё обойдётся, ведь ты был с ним добр.
- А может, то человек был, за угол свернул, а я и не заметил, - засмеялся Ждан, прикрыв свои карие глаза. Но и сам задумался, отчего-то стал грустен, Лада села рядом с ним и спросила:
- Часто ты стал грустить. Случилась беда с тобой?
Ждан стал гладить руки жены.
- На твои бы пальчики, да кольца золотые. В шелка б твои ручки.
А про себя подумал: «Два года как вместе живём, а ты все расцветаешь. Чаще вянут». А с ветки дуба, что касалась окна, слетел ворон, заскользил по воздуху к лесу.
Время вскоре сбросило цветы с деревьев, сделало тёмной яркую листву. Это на своем скакуне ехал Месяц Июль, приближал середину лета.
Лада расставляла по полкам деревянные и глиняные кружки и тарелки, а про себя думала: «Уже несколько дней небо тучами затянуто. И чувствую недоброе. Беде быть».
К вечеру небо очистилось. Ярко заходило солнце на покой за дальний островерхий лес. Лада стояла у калитки, ждала мужа. Сейчас все жители деревни собирались на праздник Купалы.
-Что с тобой? Ты так на солнце смотришь, - спросил, подойдя к ней, Ждан.
- Тревожно мне. Что – то случиться.
- Сейчас праздник будет. Повеселимся, развеешься,- улыбнулся Ждан.
И они вдвоём спустились к реке. А тут уже собрались все, кроме младенцев и глубоких стариков. Золотое солнце лежало почти на земле. Свои лучи разметало оно на правом и левом берегу реки. Ветер шелестел диким ковылем, ветками яблонь, трепал волосы людей, тревожил гладь воды.
Надев на себя все свои скромные украшения, парни и девушки водили хороводы. Возле реки готовили костёр, через который скоро будут прыгать, веря в очистительную силу огня.
Два рослых парня принесли колоду, и теперь трением добывали живой огонь. Девушки и юноши, собравшись вокруг, шутили, с любопытством смотрели через плечи друг друга и подбадривали своих друзей. Но вот пошел дымок от колоды, а потом вспыхнул робкий огонёк. Но через пару мгновений он окреп и с радостью заполыхал под веселые людские крики. А солнце уже ушло на покой, оставив в этом огоньке на земле своё дыхание.
Ждан, заметив своих знакомых, оставил Ладу с родней и ушел поговорить с ними. Они шли по дороге в сторону бревенчатого моста через реку, два рослых мужчины, беседовали, но почему-то не окликались на голос друга. Ждан остановился только возле самой реки, никого не обнаружив, хотя был уверен, что его приятели остановились тут. Ждан стал вертеться по сторонам, и вдруг остановился. Под тенью густого дуба, совсем рядом с ним, стоял не то сгусток тумана, не то человек. В неверной тени наступающей ночи Ждан увидел, что это всё же человек в одежде странника. У незнакомца было красивое лицо, тонкий рот, чуть впалые щёки, взгляд острый, манящий. Глаза не то зеленые, не то черные. Кожа бледная, почти прозрачная, будто кровь в нем не текла. И чудилось, что кожа и глаза светятся тусклым, лунным светом. Черные, взъерошенные волосы вороньими перьями ложились на лицо и плечи. На плечах незнакомца был тёмно-синий дорожный плащ. В одной руке он держал посох, на котором была врезана голова волка, так мастерки сделанная, что казалась живой. Вторая рука была спрятана под одежду.
Ждан испугался, закрылся рукавом, защищаясь.
- Не отмахивайся, а подойди, - властно сказал странник, но тут же смягчился, - подарок для тебя есть у меня.
- Кто ты? – спросил Ждан, подойдя ближе.
- Зови, как хочешь. Да и нет смысла тебе моё имя знать, - тихо сказал ночной морок и вытащил руку из-под плаща. В его зажатой ладони что-то светилось. Он резко разжал руку, и ночь на мгновение стала светлым днём. Эту вспышку увидели все люди и посчитали за молнию. А Лада попрощалась со своими родными и побежала домой. «Перунов цвет!» – догадалась она.
Странник сунул свой дар Ждану, и тот спрятал цветок под рубаху. Юноша, больше ничего не сказав, он отступил в тень дерева, смешался с нею. Безумно улыбаясь, новый хозяин цветка, выхватил нож из поясной сумки. Часто слышал он, что если сделать надрез на пальце, и вставить в него зацветший папоротник, то сможешь этой рукой открывать любые замки, ещё становиться невидимым и видеть зарытые клады.
Цвет неярко полыхнул ещё раз и затих. Ждан бережно положил его в поясную сумку и уже незримый, отступил в темноту листвы.
А по той дорожке, где стоял он, пробежала Лада. Но Ждан уже не видел её. Видел он совсем иное.
На берегу реки тоже шло веселье. Отмечали свой праздник духи. От людей их отделял один поворот реки.
Первое, что услышал Ждан, были голоса русалок. Нагие прозрачные красавицы - утопленницы, с белыми кувшинками в длинных волосах и обвязанные березовыми ветками, пели песни, смеялись, водили весёлые хороводы. Горящими, манящими глазами смотрели они на Ждана. Свой он теперь, не замучить его. Между ними, приплясывая в присядку, вертелся пузатый водяной. Он сегодня именинник. У старого дуба, чьи корни чёрными змеями пили воду из реки, разверзлась земля, и вышел на просушку древний клад. Два скелета в кольчугах, со шлемами и мечами, охраняли этот клад. Предавшие своего воеводу, проклятые, должны вечно сторожить заклятые сокровища. Невдалеке от них стоял юноша, невидимый человек, проклятый ещё в утробе матери. До положенного срока, когда его убьет молния, скитается он по земле, тоскуя о недостижимой возлюбленной. По воздуху носились девочки – мавки, некогда убитые при рождении. Все заросли вокруг были полны огней – это светились глаза лешачих, подруг лешего, его самого и многих лесных духов. Плыли по воздуху кровавые огоньки, души сгинувших, проклятых, покинутых людей.
Ждан, танцуя с русалками, поднял голову вверх. Там неслись ведьмы в ступах, верхом на вороных конях, козлах, мётлах и случайно схваченных людях. Летели они на заповедную свою гору.
А за рекой, где было кладбище, начинался пышный Навий пир. Сами возникали длинные столы, разворачивались на них скатерти. Из воздуха возникали кушанья, вина, какие бывают при княжеских дворах. Вставшие из своих могил мертвецы громко распевали песни, поднимали огромные кружки с пивом и вином. И над всем этим светила яркая полночная луна - солнце мертвецов.
Ждан вернулся домой, когда заря только что выглянула из-за леса. На пороге и окнах лежала уже увядшая крапива. Муж медленно открыл дверь и увидел, что посреди комнаты в кругу, начерченном на полу, сидела жена и что-то шептала над тарелкой с водой.
- Это что ещё? Везде крапивы накидала, сор один, - насупил брови Ждан.
- Крапива нечисть отгоняет. Я боюсь за тебя. Чувствую, что-то случилось. А что с твоей рукой? – лада увидела шрам на пальце.
- Ну, порезался, бывает, - небрежно сказал Ждан и отправился в комнату спать.
Лада больше ничего не сказала, только опустила глаза и стала собирать уже бесполезную крапиву.
Выспавшись хорошенько, Ждан пошел в лес. От ветра качались ветки бёрез – еще вчера качались на них русалки. Закончилась их неделя, до следующего года ушили они в свои подводные хоромы.
«Что покажешь мне, волшебный цвет?» - подумал Ждан. И земная твердь теперь казалась ему прозрачным стеклом. Были видны корни деревьев, юркие змеи, слепые кроты, черви. Были видны и зарытые клады. Дотронулся Ждан до земли, и сундук сам вышел наружу, откинул тяжелую крышку. Блеснуло золото, блеснули и глаза его. Стал он набивать заранее приготовленный мешок. А в четырёх шагах от него, невидимый ни для кого, стоял человек.
Вскоре в доме стало много денег и драгоценностей.
-Скажи, кто тебе дал Перунов цвет? – говорила Лада Ждану.
В эту минуту Ждан ненавидел вещий дар своей жены.
- С чего ты взяла? Неужели золото нельзя просто так найти? И что плохого в том, что станешь жить в богатстве?
- В таком богатстве? – проговорила Лада, - оно только и радует тебя. Но на этом замолчала, ушла в сад, в самый дальний угол, и там заплакала. Успокоившись, она вспомнила, как два года назад впервые увидела Ждана.
Он ехал на гнедом коне как в дальнее село по своим делам. Ночь застала его в пути возле озера. Светил нарождающийся месяц и звёзды из толщи воды. Распускались желтые кувшинки, нежно смотрелись в небо. Красавица Лето только что стала хозяйкой лесов, полей и рек, соловей пел ей песню. Воздух был недвижен. Свои длинные косы опускали в воду ивы.
Ждан очертил круг под деревом, подальше от дороги, лёг в него и заснул. А утром, проснувшись, увидел возле озера девушку в белом сарафане. В свете лучей она казалась облаком, принявшим образ человека. «Не богиня ли это?» - подумал Ждан, но не испугался, а вышел из своего укрытия. Всмотрелся внимательней – красавица она, но человек. Ждан подошел к ней и попросил напиться. Девушка зачерпнула воду кружкой из ведра. Он напился и спросил:
- Как зовут тебя?
- Лада.
- Где же ты живешь?
- Живу в деревне, куда ты едешь. Ждут меня, - сказала девушка и взяв ведро, пошла прочь.
Ждан же, напоив и оседлав коня, отправился в деревню. Сделав всё, что было необходимо, он стал расспрашивать людей, где живёт красавица.
- Вон её дом, - отвечал мужчина в белой рубахе и синих шароварах, стоявший в окружении двух друзей, - только знай, чаровница она. Так говорят про неё. А отец её уважаемый травник. Но может тебе повезёт.
Ждан отвернулся, направился к дому, и услышал шепоток за спиной: «Ещё один», «Интересно, как обычно будет?».
Дверь дома открыла пухленькая девочка и тут же убежала внутрь дома:
- Папа, к тебе пришли!
К Ждану вышел отец Лады, Свиреп. Высокий, крепкий мужчина в коричневом кафтане с вышитыми белыми узорами. На шее висели деревянные обереги. Ждан отметил про себя искусную работу мастера. Кожа Свирепа была бледна, а глаза в точности, как у старшей дочери. За его спиной были видны сушеные цветущие травы и ветки берёзы, висящие на стенах. На столе в углу комнаты и полках стояли кувшинчики, ступка и маленький ларец.
Он усадил гостя на скамью и расспросил, зачем пришел. Ждан сказал ему, что пришел свататься к его дочери. В этот момент Лада вошла в комнату и увидела, что отец теребит свой ус. Давно не видела она этого жеста у отца.
-Ладочка, этот человек сватается к тебе. Зовут его Ждан. По дереву резать умеет, добрый и хозяйственный. Вижу, что достойный человек.
- Пойду за него, - сказала, улыбаясь, девушка.
- Раз ты решила так, то так и будет! – и Свиреп хлопнул рукой по столу, так принимая решение дочери, - Эх, сестёр твоих выдам, за кого решу! Но не могу против тебя идти.
После, когда Ждан рассказывал об этом разговоре, он вспомнил:
- Я сказал тогда, что мастерски сделаны амулеты у твоего отца.
- Да, мастерки, - ответил он, но не улыбнулся, строго, и как-то тоскливо посмотрел в окно.
Как один прыжок белки по дубовой ветке, пролетел год.
Чуть располневший Ждан шел по городской улице. Рядом с ним шла Лада. Вот уже полгода, как они стали жить в Новгороде. На муже был шелковый кафтан с золотой вышивкой. На жене были браслеты, расшитые жемчугом, белый платок на голове, кожаные сапожки. Но на красивом лице Лады давно не было улыбки.
Был уже вечер, и резкие длинные тени лежали по всей улице острыми клиньями. Тут, вывернув из-за ближайшего тёмного угла, на Ждану и Ладу двинулся морок. Так казалось им в первый момент. Но это был человек. Высокий, с бледным лицом, с волосами цвета вороньего крыла. Юноша стоял возле стены дома, подкидывал в руке золотую монетку, блестевшую в солнечных лучах, и молча, в упор, смотрел то на Ждана и Ладу. Тут монетка подлетела выше, упала на земле и стала песком. А незнакомец отодвинулся от стены и пошел на купца. Но, не дойдя нескольких шагов до Ждана, вдруг остановился и странно улыбнулся. Что-то зловещее было в этой улыбке. Он посмотрел на Ладу, уже без улыбки, серьёзно, с тоской. А после так же быстро пошёл прочь, исчезнув как туман в тени от домов.
Лада закрыла лицо рукавом. Ждан не мог ничего сказать – так был поражен поведением незнакомца. Но потом тряхнул головой, раздраженно обернулся, и быстро зашагал домой.
А дом у них был большой, двухэтажный. Внизу вытянулась горница, вверху спальни хозяев. Видели эти стены и важных гостей, и заморские диковинки, и веселые хмельные гулянья.
Лада сидела в своей спальне, у кровати на полу и плакала. Такой её никто не видел. Умело прятала она свои слезы. И чувствовала она, что вспыхнул дивный перунов цвет, спрятанный в ларце, что хранился под кроватью в спальне Ждана. Давно томился там чудесный папоротник
Искаженные тени метали по стенам первого этажа. Это шло гулянье, с песнями, плясками, как и положено хмельному пиру.
Но тут дверь приоткрылась, и в дом вошел чёрный человек. Чёрная, с золотой ниткой, горящая в свете свечей одежда. К спине была привязана волчья шкура, а голова зверя мирно лежала на плече хозяина. Но никто не заметил, что вошел новый нежданный гость. Никто не заметил, как он сел за стол. Гость поднимал кружку, что-то напевал, но никто не помнил, пил ли он из неё.
Сильно захмелевший Ждан, на какой-то вопрос приятеля, громко сказал, вставая:
- Да мне самый сильный колдун не брат!
- Это теперь точно, ты ему не ровня,- не громко сказал чёрный гость, вставая.
Голоса все замерли, все смотрели на них. Неяркий свет свечи на свече освящал только одну половину лица говорившего, волчью морду и правую руку. Глаза морока и шерсть зверя блестели.
- Что?! – вскричал Ждан.
Черноволосый юноша в упор смотрел на него.
- Видно, ошибся я с даром, - сказал он и растаял в воздухе.
Через мгновение дикий колдовской вихрь сорвал крышу дома, порвал в щепки, разбросал вокруг. И на верхнюю балку взвился вороной конь, встал на дыбы. Глаза его горели, ведь в нём пылал огонь, грива и хвост метались рваными лоскутами на свирепом ветру. На его изогнутой спине сидели тёмно-синий воин и перепуганная Лада. Его длинный плащ взметнулся вверх, как два крыла. Голова волка, как шлем, была одета на голову. В руке было блистающее молнией копьё. Зоркие глаза смотрели вниз, на мечущихся людей, толкающих друг друга, переворачивающих в испуге столы, и никак не могущих найти дверь. Мрак вокруг воина сгустился, стал наползать на него, коня, и драгоценную ношу – Ладу. Воин закричал, засвистел, и ударил железными сапогами коня. Верный зверь заржал, ударил копытами по стене дома и прыгнул в тучу. В тот же миг дом охватило огнём.
Вихрь унёс всадника, Ладу, крики, страх. Оставил Ждана одного на пепелище.
Первые рассветные розовые лучи застали его лежащим там, где раньше было крыльцо. Он лежал, не желая подняться, и не веря в то, что произошло. Более всего он корил себя за то, потерял самое дорогое – Ладу. Но поздно осознал это, как обычно и бывает. Никто не пришел к нему, что бы помочь и посочувствовать ему. Неизвестно, сколько бы времени так прошло, но вдруг Ждан услышал песню.
На белой лошади к нему ехал всадник. Волосы и мягкая бородка были пшеничного цвета. Цвета неба, очистившегося от зимних туч, были его глаза. На голове нечаянного гостя был венок из цветов. Босоногий, но одет в белую рубаху и штаны, расшитые золотой ниткой. Он осанисто сидел на коне, в руке держал кружку с хмелем.
- Что грустишь? – весело спросил он Ждана, - глупым делом занимаешься. Ведь не совсем ты один остался.
Ждан смотрел на него и испуганно и удивлённо. Глаза незнакомца улыбались чисто и ясно.
- Иди за Ладой, слышишь? Она вон в том лесу. Только когда забирать её станешь, не торопись гневаться на похитителя. Эх! - вскрикнул он и унёсся по дороге прочь.
В тот же миг на небе взошло лучистое солнце. «Так это сам Ярило был!» - догадался Ждан. Встал, отряхнулся, и пошел, не оглядываясь на горелое место.
Когда же вечер тихонько подкрадывался к лесу, проснулась Лада. Она чувствовала, что силы при ней. Ей было тревожно, но страх не трогал её. Знала она, у кого она. Отложив в сторону звериную шкуру, которой была заботливо укрыта, она села на кровати.
Рядом с кроватью стояла, на небольшом сундуке без украшений, оплывала свеча. Окна были закрыты на замки, и это был единственный свет в комнате. На стене висело вышитое полотенце – давний её подарок младшему любимому брату. Больше в комнате ничего не было.
Толкнув дверь, она вошла в горницу. У пылающего очага посреди комнаты, на резной широкой лавке, сидел юноша в черном кафтане. Тот самый, что в стольких обличиях являлся ей и мужу. Возле него лежал большой белый волк, подобно верной собаке. Его хозяин поднял голову и поприветствовал Ладу:
- Давно же мы не виделись, сестра.
- Да, давно, Чёрный.
Лада осмотрелась. В комнате ничего не было, кроме стола и лавки. Но мебель эта была под стать княжескому дому: крышку стола поддерживали ветвистыми рогами олени, ножки скамьи были корнями деревьев. Сильно пахло полевыми травами и цветами: рассыпанные, они лежали на столе. Здесь же стояла подставка с лучиной – Чёрный обожал этот тёплый свет в тёмной комнате. Рядом с очагом стояла деревянная тарелка и кружка. Другой посуды в доме не держалось. Из неё хозяин ел, в ней же готовил снадобья. Стены же были пусты, как не были украшены крыльцо и ставни снаружи.
Да, искуснейший мастер резьбы был брат Лады. Но дорогу он выбрал иную.
Лада села рядом с братом и обняла его. Всегда мрачноватое и островатое лицо его смягчилось. Он молчал, только обнимал родного человека.
Брат вдруг встал со скамьи, и, став на колени рядом с Ладой, положил ей голову на колени:
- Сестрёнка, я тебя не понимаю, - говорил он, - тебе от рождения невероятная сила дана. Я столько лет учился, силён стал, и то тебе не ровня. Да что я! Отец рядом с тобой маленький мальчик! Он тебе перчить не мог. Ты пальцем один пошевелишь, все лесные создания сбегутся к тебе. Главой бы над всеми знахарями и колдунами стала. А ты… зачем тебе этот человек?
- Разве ты не любил? Ведь когда колдуешь, всё обратно возвращается, да на не на тебя может попасть.
Чёрный, смотревший в пол, резко поднял голову. Посмотрел на Ладу и снова опустил голову.
- Разные у нас пути, - говорила Лада, а сама гладила волосы брата.
- Разные, ох, разные.
Тут в дом вошел серый волк, что-то прорычал.
- Муж твой пришел, - сказал брат, вставая,- идём же.
И уже в дверях, он прошептал сестре:
- И всё - таки я тебя не понимаю.
А во дворе стоял Ждан, окруженный плотным кольцом волков. Старые, матерые волки, совсем щенки, рычали на него, подвывали, но бросаться не смели и с места не двигались. Выжидал и Ждан. Понял он, что знака они ждут от своего повелителя.
- Всё же пришел, - сказал черный, - не держу я твою жену. Забирай, если сможешь, - и тихонько щелкнул пальцем.
Волки зарычали, пригнулись, что бы прыгнуть на Ждана, но короткий свист заставил их замереть на согнутых лапах. Это Чёрный увидел краем глаза, что сестра подалась вперёд, тоже сделал и её муж. Звери отступили, разбрелись по двору. Белый волк по-прежнему смирно сидел возле своего хозяина. Лада побежала к мужу.
- Вас друг мой выведет, - сказал Чёрный, гладя белого волка по голове, - идите с миром. И не вздумай, Ждан, когда сестру мою обидеть. И не сердись на меня.
-Брат? Уж не подумал бы, - говорил Ждан, - уже не сержусь. А Лада как жила в почёте, так в нём и останется, - и с этими словами поклонился Чёрному.
- Ещё вот что скажу. Ты много кладов нашел, а клад под домом своим не заметил. Поищи внимательней.
Тут проводник, волк, поднялся и затрусил по дорожке в выходу из леса. Сестра распрощалась с братом и пошла за руку с мужем
Чёрный смотрел в спину Ладе и Ждану и повторял про себя: «Не понимаю, не понимаю! Пойму ли?!».

Декабрь 2008