В благословенном городе городов, кои становятся таковыми благодатью населяющих его жителей, мелькнул огонёк, похожий на чудо, ибо Бог человеку помощник в делах дня, и благословляет всякое, даже маленькое селение, до всех колен, от мала до велика, и до скончания дней селения же сего на лицé Земли во время своё.
Вот и все вроде живут по законам Бога, да то ли законы не поняты, то ли, может, и не всегда по законам. Но человек имеет право на ошибку, и это входит в планы движения; но и да: развитие.
И вот, там и тут, в селениях разных, появляются те неспокойные, которые ставят вопрос на алтаре Бога, воздев руки к небу. И уже селение, малое или великое, освещается светом, как бы из воздуха. И начинает нести оно отличие от соседей своих благодатью немногих, тех, кто со дня вопроса его невольно сотрясает сердца других. И начинается время, хотя и нельзя сказать, что оно не продолжалось, время: смятение.
И дай им Бог терпения, ведь в награду и испытание люди сии сразу же получают вдохи и выдохи братьев своих. И вроде незаметен он, этот идущий неординарный, который неординарность свою получил не в наследство вдруг, а от дней серости своей вглядывался он иногда куда-то; и вот, вроде незаметен он, но окружающие начинают его чем-то отличать. Но делают, отличить как придавить, и любя хоть, но придавить. И злой умысел бывает редко, всё по доброте душевной: «Да живи ты проще!» - и ждут прекращения какой-то видимой им неординарности.
Проходит время, нисходит следующее благословение: сила устремления. И вот испытание позади, света из воздуха становится ещё больше. И человек зимой морозной выйдет на опустевшие от суеты улицы и вздохнёт: «О Господи!»
И остаются у него друзья, но он не разбирается больше в друзьях. Они ему тоже не помогают в этом, так как никто не слышал о друге.
Время продолжает движение, и если света из воздуха становится всё больше, то и тяжесть мира не запаздывает, ведь и у неё есть время: время óно.
Тяжесть наваливается краешком и на друзей, которые пытались образумить безумца, вызвавшего её, как им казалось. И они узнают не скоро, бережёт их природа от надрыва, не узнают, что вызванная к решению тяжесть мира составлена всем человечеством. А этот один стоит перед ней и не возникает у него недоумение: «Чьё всё это?» - ибо Бог принёс на алтарь его - сердце – осознание: Единство. И пронизывает грудь трепет и исчезает, по законам сохранения алтаря от разлома.
И вот он бредёт, одинокий, по селению малому, начинает понимать о Друге, о свете из воздуха, который теперь не видит, в отличие от прочих жителей, потому что подступает к горлу испытание следующее, труднейшее. Имя ему: сожжение. И только еле заметно улыбнётся ему друг верный, а не те, что не узнали Ветра Новые и Ручьи Звонкие, повесили на него собак многих и проводили куда-то, вон или восвояси, без разницы им было. Но пошёл он туда, куда и начал шествовать от вопроса на алтаре Бога, шествовать с Друзьями Редкими, сердца обжигая: «Слава Богу!»

2006 г.

Понравилось?

Проголосовало: 1 чел.