Кто-то живёт в теле, кто-то в уме. У кого-то не получилось ни в теле, ни в уме, и он пошёл попробовать пожить в духе. Оттого ли, что не получается, человек должен скакать по ступеням, а ступени он видит, вот они: тело, ум и дух. Сие ведь общеизвестно, как и жизнь в этих трёх ипостасях. Но это не ступени.
Она из тех, кто много чего пробовал, но и из тех, кому тело стало теперь не особенно-то и нужно. Что там в нём, в его жизни, в его трепетных соках? Да так ли много?
Я, кажется, даже уже немного в сторонке, думала она. Подумала и оказалась в сторонке.
В стороне от тела и немного в другой сфере, человек же создатель, поначалу было разнообразно. Но разнообразие подъело как-то сразу, с одного только признания: ты не состоялась, а потому и убежала. Что ж, так. И остыла и оставшаяся часть.
Чуть там, чуть в другом месте, – так тоже можно жить. Не в омут же лезть. И она не лезла. Но он подбирался, временами своими, хоть ты лезь и не лезь. Великая тяжесть – омут в душе. Всё расслоилось, что-то разорвалось, а непонятно, из чего получилось столь дурное образование – омут.
"Вот и я не состоялась в теле, пренебрегая им. А другим указывала на ограниченность и скучность, осуждала даже. Сама же не состоялась и поодаль от него. Не поняла я ни движений тела, ни иных движений самой себя. Как всё это соразмерить, как во всём разобраться? Любовь, казалось, переворачивающая всю жизнь и дающая смысл ей, обитает в тайниках души, и чувство это духовное. Тело отстаёт в молчании от сего света. Может, просто у меня так? А сколько людей носится за телесным, они утоптали уже такие тропы, что иных следов и не видать. Сколько их носится, даже не втаптывая что-то от души, а просто-напросто не имея ничего втоптать. Разве что у соседа. Бедные люди. Где им понять искру романтизма! Нет!
Я осталась при своём мнении, они при своём, тело осталось при себе, всё остальное, что там ещё, тоже где-то и как-то. Всё разъединилось и все разошлись, никто не нашёл друг друга, никто друг друга не понял, и каждый гнул до тех пор, пока не проиграли все. Из чего же получилось столь дурное образование – омут?"
Жизнь никого не обижает своими дарами, хоть и жалуется человек на неё. У жизни нет недоумения по поводу непонимания человеком её даров.
Встречи и продолжали происходить. Появились друзья соответственно состоянию её души. Друзья приносили облегчение: присутствие в жизни.
Этот друг пришёл ниоткуда. Она знала его раньше, но то, что он бывал в той неизвестной стране, которую она так и называла для себя "ниоткуда", было приятной неожиданностью.
"Такой стройный, высокий, что это я о теле? Такой загадочный, но не заостряющий своих загадок, приветливый и открытый, и будто я ему нужна. Он пришёл ко мне стремительно, видно было, что он не останавливается никогда, я не поспевала за ним. Что ж, я поспешу, он мне тоже нужен. Всё это вдруг? Да, вдруг!"
А как-то мы находились в ночи, среди звёзд более ясного предосеннего неба моего августовского месяца. Среди звёзд, ведь они всегда на небе! Он спросил: «А это у тебя что?» «Где, на мне?» – не поняла я. И он притянул её к себе, обнял нежно и настойчиво, будто надо это, и поцеловал. Куда ж ей отступать? Недоумение слилось с приятным прикосновением любящего и родного человека, знакомого очень. Откуда это стало известно? Почему-то и из тела. Она прижалась к нему и осталась так.
Вытолкнул наружу вопрос: «Так что же это у тебя?» И она поняла, что он спрашивает её о теле. О нём. Слова его были ясны, как небо и звёзды. «Ты учишься им. Учись строго, не распиная его, но и не закапывая. Учись радостно. Учись, и всё!»

16. 09. 2007г.

Понравилось?

Проголосовало: 1 чел.