На дне океана, под толщей давящей,
Под мутным и мрачным, скользящим
Пластом,
Вдыхая, взирая, себя осязая,
Собой раздвигая пласты – мы живем.

Я вижу: соседа, соседа, соседа,
Соседа, соседа и мертвое дно,
Что нас притянуло, размяло, задуло.
Как свечи задуло и вплющило в дно.

Пусть это надолго, но я не иголка.
Ведь я не иголка. Меня, ведь, найдут.
Меня, ведь, отыщут на дне океана,
Протянут канаты, на помощь придут.

Я вижу, как сверху спускаются тросы,
Канаты и шланги – хватайся, дыши!
На судне далеком, незримом, высоком
Играют насосы – насосы души.

И вот я плотнею и, с хрустом приятным,
Себя раздвигаю, объемом растя.
Мне тесно в двухмерье у плоских соседей
Скользить под пластами у плоского дна.

Канаты наверх поднимают объемы,
Пласты за пластами струятся вокруг.
Стекают с объемов текучие цепи.
Соседи, скорбя, остаются внизу.

Из тесного, мутного, темного мира
Всплываю. Всплываю. Всплываю наверх.
И черным тоннелем мне кажутся воды,
И шариком света мне кажется высь.

Я видел бы зеркалом, смятым фольгою –
Прозрачной фольгою – изнанку волны,
Когда бы всплывал с неразбитою маской
Из вечной, текучей, расплющенной тьмы.

И вот раздвигаются стены тоннеля,
Взрывается брызгами призрачный свет,
И, выплюнув шланг, я хватаюсь за руку,
Что дружески тянет объемный…
сосед.