Предновогодняя баллада
Конский топот. И всадника властная стать.
И в перчатке рука зажимает узду.
Голос тихий, глухой разрешает мне встать.
И с тех пор я по новым дорогам иду…
Есть у взгляда два свойства: что поймал, отражать,
В глубину подсознанья посылая поток,
А что ранило душу, собой поглощать, –
Все сильнее и пристальней смотрит зрачок.
Темно-синий камзол и с алмазом берет.
Мягкий профиль нормандский, седина на висках.
И изысканность жеста, и неспешная речь,
И знакомая боль в одиноких глазах.
Сколько было имен, городов, площадей.
Время медленной лентой плетет гобелен.
Лица женщин, забытых врагов и друзей.
Высшей воли и кармы таинственный плен.
И в перчатке рука зажимает узду.
Голос тихий, глухой разрешает мне встать.
И с тех пор я по новым дорогам иду…
Есть у взгляда два свойства: что поймал, отражать,
В глубину подсознанья посылая поток,
А что ранило душу, собой поглощать, –
Все сильнее и пристальней смотрит зрачок.
Темно-синий камзол и с алмазом берет.
Мягкий профиль нормандский, седина на висках.
И изысканность жеста, и неспешная речь,
И знакомая боль в одиноких глазах.
Сколько было имен, городов, площадей.
Время медленной лентой плетет гобелен.
Лица женщин, забытых врагов и друзей.
Высшей воли и кармы таинственный плен.