+





Я вернулся, родная…

Слезает слеза

по небритой щеке осторожно.

Столько Бога у дочери в звонких глазах…

И сердиться на жизнь невозможно.





Есть места –

где нас красят в затравленный цвет.

Где нас кормят стеклом, не возморщась.



Но есть тысяча храмов на тысячу бед.

И сердиться на жизнь

невозможно…





Время свернуто в яркий ребристый рулон.

За спиной снова плачут и злятся:

пусть не ширится тут –

неуемным крылом…

пусть не узится тут –

пришлым взглядом!…





Флаг вам в руки безумный.

И низкий поклон.

И на лацканы – алую саржу.

Если душу нецелую целым полком

затоптать вам сегодня прикажут.





Сто вселенных сменилось -

но день наш краплен

жесткой кровью - и криками перчен.

Те же самые нелюди тычут копьем

в Иисусову крестную печень.





Я вернулся, родная. С молвой не в родстве.

Так прими, если рада пирату -

шебутной, трижды ломаный

внутренний свет.

И меня с этим светом в придачу.





Ну, так в чьих же ногах я

степная кирза?

В чьих губах - я губная гармошка?



Столько Бога у дочери

в майских глазах…

И сердиться. На жизнь. Не возможно.





+