Пустота обрастает белком, обретает кости, связывает их сухожилиями и натягивает поверх всей этой «конструкции» смуглую кожу. В течение нескольких минут «костюм Адама» дополняется парой свежих носок, пунцовой футболкой с Че, потертыми джинсами и серебряной серьгой-крестиком в мочке левого уха. Поскрипывая коленными суставами, уже вовсе и не пустота, а поджарое шестидесятикилограммовое тело, бредет на кухню, где и прочищает глотку остатками вчерашней минералки. Несколько метких движений бритвой «Gillette», до чрезвычайности хлорированная вода и обычное махровое полотенце – в купе – формируют лицо, на котором количество морщин вполне соответствует возрасту в тридцать лет. Пока никотин – вопреки предупреждениям «Минздрава» – путешествует из трубки по мундштуку в легкие, шестидесятикилограммовое тело с тридцатилетним лицом роется в карманах пиджака в поисках паспорта, чтобы стать полноценным гражданином. Спустя пять или семь минут, ФИО готовит себе стандартный завтрак из чашки кофе с молоком, одного сваренного всмятку куриного яйца и псевдофранцузской булки с маслом, между делом насвистывая «One Scotch, One Bourbon, One Beer» Джимми Уизерспуна.

Ровно в 10 часов утра – повесив пиджак на спинку стула, оценив декольте секретарши на «удовлетворительно», запустив Outlook и отметив на календаре 1-е марта – ФИО становится штатной единицей. То есть: заместителем главного редактора информационно-аналитического еженедельника – перспективным молодым сотрудником с окладом в 500 евро. На его рабочем месте кавардак, над головой плакат с надписью: «Arbeit macht frei», в руке черновик с заказной статьей для работодателя, перед носом монитор ноутбука, а в голове сквозняк. Заказчик рвет и мечет: очень хочет попасть в Рай уже при жизни, но как протолкнуть в игольное ушко нагруженный дивидендами от приватизации караван верблюдов? Пластический хирург нервно курит за поленицей: три абзаца и на столе главного редактора curriculum vitae законопослушного налогоплательщика, примерного семьянина, язвенника и трезвенника, словом – кандидата в депутаты. К полудню у заказчика появляются ангельский нимб, крылья и сладкогласная арфа а-ля Терпандр, но и этого, ему недостаточно. Набрав на клавиатуре: «Уроды», отныне «бывшая» штатная единица, отправляет файл прямиком на принтер главного редактора, машет зарплате ручкой и наконец-то чувствует себя человеком.

У Вовы есть «черный чемоданчик», у Ромы – футбольный клуб «Chelsea», у Маши – норковая шуба, у дяди Васи – портвейн, а у бывшего заместителя главного редактора – свобода. Она не просит кушать, не тянет карман, не сидит на шее, не отправляет в командировки, не изменяет с другом, не призывает купить ультрамодную стиральную машину, не требует платить налоги, не заказывает лживые статьи и не зовет на амбразуры вражеских пулеметов. В ней всегда найдется место для скамьи в тенистом парке, банки пива и томика О. М., для «Восемь с половиной» в девятый раз, «Полета пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения» к полудню, вечерней трансляции футбольного матча Кубка Чемпионов, для фотокарточек двадцатилетней давности, телефонного звонка в Темиртау, биографии Рене Магритта, для пломбирования коренного зуба, покупки нового CD-плеера, шестого доказательства бытия Божьего, для провинциальной кампании в «Total War: Rome» до победного конца, улитке на подоконнике, сиди-себе-в-полночь-у-окна-слушай-дождь-и-молчи, наконец, просто для того чтобы закончить «Соло для скрипки без оркестра» – ёпрст! где же в интерфейсе реальности эти чертовы опции «save» и «load»?

Свободный человек шагает по проспекту мимо витрин бутиков, рекламных щитов, троллейбусных остановок, киосков, парикмахерских, казино, банкоматов и закусочных – мимо, мимо, мимо! Ему плевать на деньги, вещи, еду, ипотеку, регистрацию, рекламу, политику, пресс-конференции и будущую пенсию – сегодня: он единственный зритель грандиозного шоу «Один рабочий день Алма-Аты». Он прощает всем и всех, он улыбается прохожим, и они крутят пальцем у виска, он отключает сотовый телефон и впервые с-апреля-две-тысячи-шестого-года не думает о ком-то. «Salamander» вертят землю с Востока на Запад, весеннее солнце греет спину, и он чувствует себя счастливым трицератопсом, пережившим Ледниковый период. Завтра он напишет настоящий роман или получит Нобелевскую премию, послезавтра покорит Эверест или отправится космическим туристом на МКС, придумает лекарство от рака или отыщет Янтарную комнату. В той или иной последовательности – не важно: свободный человек – свободен во всем, даже в выборе варианта принятия этого мира. До Луны – 238855 миль, до четвертого десятка жизни на этой планете – пять месяцев и шесть суток, до новой любви – полсотни шагов, если он, конечно же, не свернет сейчас налево или направо.

Свободный человек наконец-то добирается до квартиры, принимает душ, откупоривает банку пива, вытягивает ноги и идентифицирует себя, как «Я». Озирает комнату и замечает пыль – единственную субстанцию, разделившую с ним горести и печали одиннадцати месяцев жизни «после». Это не просто миллиарды микроскопических частиц автомобильных выхлопов и пустыни Сахара, цветочной пыльцы с берегов озера Никарагуа или пепла из жерла вулкана Майон, даже безжизненных кристаллов с поверхности кометы Швассмана-Васхмана-3. Более впечатлительная и склонная к философии личность, непременно опоэтизировала бы эту обычную пыль, как – патину времени, покрывающую всякую поверхность, необходимую самой Вечности для того, чтобы отслеживать в этом замкнутом пространстве наличие какой-либо разумной формы жизни: например, меня. Вооружившись ведром и тряпкой, я тревожу слой пыли на книжной полке – рисую небо, солнце, облако, дом с трубой, неизвестное ботаникам лиственное дерево и человекоподобное существо с непропорционально развитыми конечностями, глупо улыбаюсь кому-то невидимому и, отжав тряпку, продлеваю аренду до следующей пятницы…

Понравилось?

Проголосовало: 18 чел.